Более существенно в области сократились посевные площади зерновых и зернобобовых культур (на 33,47 %), а также картофеля и овощей открытого грунта (на 31,6 %). На фоне сокращения посевных площадей в Свердловской области упал валовой сбор картофеля – на 29,3 % (в 2017 г. к уровню 2000 г.). При этом валовой сбор зерновых и зернобобовых культур за этот же период увеличился на 25 %.

В отличие от растениеводства отрасль животноводства в области активно развивается: растет поголовье свиней и птицы (на 44 % и 27,3 % соответственно к уровню 2000 года);  увеличивается производство молока (на 2,5 %) и яиц (на 10,65 %). Однако за 2000–2017 годы почти в два раза сократилось поголовье крупного рогатого скота, овец и коз.

Можно сделать вывод, что животноводство как ведущая отрасль сельского хозяйства Свердловской области активно развивается на фоне сокращения значимости растениеводства для аграрного сектора региона.

Одной из первостепенных задач государственной поддержки сельского хозяйства является активизация инвестиционной деятельности в агропромышленном комплексе, техническая и технологическая модернизация производства[3], что предполагает наращивание и обновление материально-технической базы отрасли, так как сокращение парка и высокий уровень физического износа техники ограничивают рост аграрного производства. При этом рост результативности труда (его производительности и заработной платы) переместился в фокус ключевых задач государственной поддержки сельского хозяйства России относительно недавно. В соответствии с Государственной программой развития сельского хозяйства и регулирования рынков… к 2020 году в агропромышленном комплексе России должно быть создано 504,2 тыс. высокопроизводительных рабочих мест (ВПРМ). По данным Росстата РФ в настоящее время (на 1 января 2018 г.) указанная цель выполнена на 78,3 %.

При сохранении существующей динамики к 2020 г. в сельском хозяйстве будет создано около 420 тыс. высокопроизводительных рабочих мест (см. рис. 1). Статистические данные свидетельствуют о незначительном вкладе (2,3 %) сельского хозяйства в процесс создания ВПРМ в стране. Вместе с тем следует отметить, что число ВПРМ в сельском хозяйстве в 2017 г. выросло на 17,9 % по сравнению с предыдущим годом[4], что существенно превышает темп их увеличения в российской экономике. В 2018 году их количество впервые превысило аналогичный показатель 2014 года, причем рост ВПРМ в аграрном секторе с 2013 года составил 61,1 тыс. (18,3 %).

Рис. 1. Динамика высокопроизводительных рабочих мест в сельском хозяйстве России

Примечание: составлено авторами на основе данных Росстата [http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/efficiency/#]

Fig. 1. Dynamics of high-performance jobs in agriculture of Russia

Note: compiled by authors based on Rosstat data [http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/efficiency/#]

На Уральский федеральный округ в 2017 году приходится 2,67 % «сельскохозяйственных» ВПРМ по России. Столь небольшая доля УрФО объясняется двумя факторами: 1) ростом общего количества ВПРМ в сельском хозяйстве в целом по России; 2) сокращением количества ВПРМ в сельском хозяйстве УрФО к 2017 году по сравнению с 2013 годом на 28 % (рис. 2). Число ВПРМ в аграрном секторе Свердловской области также сократилось за период с 2013 по 2017 гг. на 18,5 % (рис. 2, а). Несмотря на это, доля «сельскохозяйственных» ВПРМ Свердловской области в общем их количестве по УрФО увеличилась с 29,68 % (в 2013 году) до 33,64 % в 2017 году (рис. 2, б).

  [U1] 

Рис. 2. Динамика количества высокопроизводительных рабочих мест в сельском хозяйстве Свердловской области, тыс. ед.

а) динамика ВПРМ в сельском хозяйстве                        б) доля ВПРМ в сельском хозяйстве СО в

России, УрФО и Свердловской области              общем числе «аграрных» ВПРМ по УрФО

Примечание: составлено авторами на основе данных Росстата [http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/efficiency/#]

  [U2] 

Fig. 2. Dynamics of the number of high-performance jobs in agriculture of the Sverdlovsk region, thousand units

a) the dynamics of WPRM in agriculture                  b) the share of WPRM in agriculture JI

Russia, the Ural Federal District                              the total number of “agricultural” WRM UFD and the Sverdlovsk region

Note: compiled by the authors based on Rosstat data [http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/efficiency/#]

Таким образом, низкая результативность труда ограничивает рост эффективности аграрного сектора Свердловской области. Поэтому проблематика повышения производительности труда, а также создания и модернизации высокопроизводительных рабочих мест в сельском хозяйстве активно обсуждается как научным сообществом, так и широкой общественностью. Вместе с тем вопросы выявления факторов низкой производительности труда и создания высокопроизводительных мест в сельском хозяйстве изучены недостаточно. Это потребовало проведения исследования качественными методами для получения глубокой и развернутой информации об условиях и факторах, определяющих уровень производительности труда и характеристики рабочих мест в сельском хозяйстве Свердловской области. Этим методом качественного исследования явился опрос производителей сельскохозяйственной продукции Талицкого городского округа Свердловской области.

Эмпирическое исследование факторов, определяющих уровень производительности труда и характеристики рабочих мест предприятий – сельхозпроизводителей Талицкого городского округа Свердловской области

Для выявления причин и факторов низкой производительности труда в сельском хозяйстве Свердловской области в качестве пилотной территории выбран Талицкий городской округ, расположенный на юго-востоке Свердловской области (рис. 2) и граничащий с Курганской областью. Сельское хозяйство (преимущественно животноводство) является одной из отраслей специализации экономики выбранного городского округа.

На 01.09.2018 года в Талицком городском округе зарегистрировано 42 сельскохозяйственных организации (таблица 2); преобладающей отраслью сельского хозяйства является животноводство.

Таблица 2

Структура производителей сельскохозяйственной продукции Талицкого городского округа по организационно-правовым формам (на 01.01.2018)

Примечание: составлено авторами по http://mcx.ru

Table 2

The structure of agricultural production of the Talitsky urban district by legal form (as of 01/01/2018)

Note: compiled by authors on http://mcx.ru

Очевидно, что крестьянские (фермерские) хозяйства по количеству занимают более 57 % от числа всех сельхозпроизводителей Талицкого городского округа. Также сельскохозяйственные кооперативы составляют около 20 % всех сельхозпроизводителей.

Для выявления условий и факторов роста производительности труда и модернизации рабочих мест в АПК в апреле – мае 2018 года авторами был проведен опрос руководителей и специалистов сельхозпроизводителей Талицкого городского округа. (табл. 3).

Таблица 3

Сведения о выборке при проведении опроса руководителей и специалистов организаций сельского хозяйства Талицкого городского округа (апрель – май 2018 г.)

Table 3

Data on the sample during the survey of managers and specialists of agricultural organizations of the Talitsky urban district (April – May 2018)

Выборка получилась смещенной, наибольшее число ответов получено от сельскохозяйственных производственных кооперативов Талицкого городского округа. Очевидно, что в выборке преобладают юридические лица (крестьянские и фермерские хозяйства реже откликаются на опросы). Кроме этого, в выборку не попали общества с ограниченной ответственностью. В связи со смещенностью выборки при проведении опроса полученные результаты нельзя однозначно экстраполировать на всех сельхозпроизводителей. Основными респондентами оказались руководители (50 %) и специалисты (20 %) исследуемых организаций. Большинство респондентов работает по бессрочному официальному трудовому контракту; два респондента – по срочному трудовому контракту; один – без официального трудового контракта.

Большинство респондентов (75 %) указало, что объем производимой их предприятиями сельскохозяйственной продукции увеличился в 2017 году незначительно. Практически все респонденты отметили острую нехватку специалистов среднего звена, технических исполнителей и квалифицированных работников на предприятиях, при этом отмечая, что фактическая численность руководителей в целом соответствует потребностям. Следует отметить, что ни один из опрошенных сельхозпроизводителей не использует иностранную рабочую силу.

К факторам, которые учитывают респонденты при поиске и найме работников, относятся, прежде всего, следующие:

а) опыт и стаж работы по профессии, специальности (данный фактор выбрали 100 % опрошенных сельхозпроизводителей);

б) для институциализированных сельхозпроизводителей (за исключением КФХ) важно также наличие профильного образования, соответствующего вакансии. Однако никто из респондентов не считает значимыми высокую успеваемость кандидата в процессе обучения (красный диплом, высокий средний балл по диплому и т.д.) при найме работников;

в) в трех организациях отметили высокую значимость при найме на работу определенных личных качеств и навыков кандидатов (стрессоустойчивость, пунктуальность, аккуратность, коммуникабельность). Таким образом, можно сделать вывод, что так называемые «мягкие компетенции» (soft skills) в сельском хозяйстве не слишком значимы;

г) для двух организаций-респондентов важную роль играет наличие у кандидата рекомендаций и личных связей, а также свидетельства о допуске к определенному виду работ (специфические подтвержденные навыки); репутация (престижность) образовательной организации, в которой обучался кандидат и наличие подтвержденного разряда/категории.

Все опрошенные соглашаются с тем, что для работы в их организации необходим определенный уровень образования: 87,5 % организаций указали, что среднего профессионального образования вполне хватает для качественного труда на их рабочем месте; необходимость высшего образования для работы отмечают только 62,5 %. Кроме образования, важен опыт работы: 50 % респондентов указали, что для качественного выполнения работы на их рабочем месте достаточно 3–5-летнего опыта работы. При этом в основном все респонденты заинтересованы в подборе «узких» специалистов, способных выполнять конкретные работы, а не работников «широкого» профиля с быстрой обучаемостью. Руководитель только одного сельскохозяйственного кооператива отметил, что ему нужны преимущественно специалисты «широкого» профиля.

Подавляющее большинство анализируемых предприятий (87,5 %) считает, что отсутствие у части работников достаточных профессиональных навыков существенно влияет на снижение эффективности деятельности сельхозпроизводителя. Только в одном сельскохозяйственном кооперативе уверены, что если влияние и есть, то оно незначительно.

Многие предприятия (62,5 %) отметили, что у них не возникает никаких проблем с организацией «внутреннего» обучения работников. Тем менее были выделены следующие основные проблемы организации «внутреннего» обучения (табл. 4).

Таблица 4

Основные проблемы организации «внутреннего» обучения в сельхозорганизациях по результатам анкетирования

Table 4

The main problems of organizing “internal” training in agricultural organizations based on the results of the survey

Таким образом, несмотря на развитие государственных программ повышения квалификации работников сельского хозяйства, наличие профильных учебный заведений, наставничество в АПК – это зачастую единственный (и недорогой) способ организации обучения работников.  

Следует отметить, что, за исключением крестьянских (фермерских) хозяйств, организации сельского хозяйства (институционализированный сектор) знают о существовании в России системы независимой оценки квалификации работников в центрах оценки квалификации. В частности, 6 из 8 сельхозпроизводителей отметили, что использование профессиональных стандартов повысит производительность труда и эффективность деятельности их предприятия. Лишь в одном сельскохозяйственном кооперативе уверены, что профессиональные стандарты никак не скажутся на эффективности деятельности предприятия, а один респондент затруднился с ответом.

Сравнительная экспертная оценка руководителями и специалистами уровня производительности труда на предприятиях показала следующее:

а) в одном из сельскохозяйственных кооперативов наблюдается самая высокая производительность труда по сравнению с другими предприятиями отрасли;

б) 50 % сельхозорганизаций считают, что производительность труда в их организации выше среднеотраслевого уровня;

в) 37,5 % организаций отметили, что производительность труда у них ниже среднеотраслевого значения.

При этом только в одном сельскохозяйственном кооперативе наблюдается увеличение числа работников за последние 2–3 года за счет создания новых рабочих мест. В половине сельскохозяйственных организаций количество рабочих мест не изменилось, а в 37,5 % – существующие рабочие места были улучшены (модернизированы), хотя общее количество рабочих мест в организации не изменилось.

Положительным моментом можно считать то, что больше половины респондентов (62,5 %) за время работы в организации не сталкивались с задержками заработной платы. Остальные, хоть и редко, имели задержки заработной платы. Характеризуя условия труда, все респонденты указали, что для их работы характерны следующие наиболее часто встречающиеся отрицательные факторы: холод, сырость, жара, нежелательные запахи, пыль.

Результаты опроса в очередной раз подтверждают техническое отставание сельского хозяйства от других отраслей экономики. Так ¾ организаций отмечают, что сельскохозяйственное оборудование, машины, аппараты, транспортные средства и т. п. физически и морально устарели (рис. 2, а). При этом только у 50 % организаций имеется программа технического перевооружения производства, направленная на увеличение производительности труда (рис. 2, б).

  [U3] 

Рис. 2. Распределение ответов респондентов на вопрос о состоянии производственной инфраструктуры сельхозпроизводителей

  [U4] 

Fig. 2. Distribution of respondents' answers to a question about the state of the agricultural production infrastructure

При этом 87,5 % респондентов отмечают, что им необходимо оборудование для выполнения работ. Однако большинство респондентов отметили, что они постоянно используют простейшие приспособления и инструменты для выполнения ручного труда, а также низкопроизводительные механизмы, универсальное оборудование. Только в двух организациях респонденты указали, что они постоянно используют автоматизированное оборудование.

По мнению половины респондентов (50 %), техническая модернизация является главным условием повышения производительности труда на их предприятии. Остальные отметили, что помимо технической модернизации, повышение эффективности системы управления производством и рост мотивации персонала также являются условиями роста результативности труда на предприятиях. Все респонденты (100 %) согласны, что повышение технического уровня производства, в том числе внедрение нового оборудования – это важнейший фактор повышения конкурентоспособности продукции.

Среди технологических факторов, положительно влияющих на повышение производительности труда, были указаны следующие (рис. 3):

Рис. 3. Ранжирование технологических факторов, вносящих наибольший вклад в повышение производительности труда в организациях АПК и КФХ (по результатам анкетного опроса)

Fig. 3. Ranking of technological factors that make the greatest contribution to the increase in labor productivity in organizations of the agro-industrial complex and peasant farm enterprises

(according to the results of the questionnaire survey)

Следует отметить, что никто из отвечающих не выбрал вариант ответа – создание/укрепление позиций работников (или подразделения), отвечающих за ремонт, техническое обслуживание оборудования и т. п.

Отметим, что для 50 % респондентов вопрос повышения производительности труда является одной из приоритетных задач развития предприятия. Для остальных повышение результативности труда, безусловно, важная задача, однако есть другие (более важные) задачи развития. Основными результатами повышения производительности труда на предприятиях АПК по данным анкетного опроса являются (процент респондентов): рост прибыли (100 %), увеличение объемов производства продукции (50 %), снижение издержек и рост заработной платы (30 %), сокращение численности персонала (10 %), улучшение финансового состояния предприятия (10 %).

По результатам опроса большинство организаций сельского хозяйства Талицкого городского округа за последние 3 года провели следующие мероприятия по повышению производительности труда: внедрение новых технологий и обновление оборудования; повышение заработной платы работников; улучшение условий труда и повышение квалификации работников.

Следует отметить, что производительность (выработка) труда является одним из основных показателей для начисления заработной платы. В качестве основных причин, обусловливающих различие в величине заработной платы на исследуемых предприятиях Талицкого ГО, указаны следующие:

а) выработка (производительность труда) работника: у всех опрошенных сельхозпроизводителей производительность труда измеряется в натуральном и стоимостном выражениях (100 %  респондентов);

б) квалификация работника: образование, разряд и т. п. (50 % респондентов);

в) продолжительность рабочего времени (37,5 % респондентов);

г) возраст работника и стаж работы в организации (12,5 % респондентов)[5].  

По мнению руководителей и специалистов организаций сельского хозяйства, сдерживающими рост производительности труда в сельском хозяйстве факторами являются: а) нехватка финансовых ресурсов (82,5 % респондентов); б) отсутствие налоговых льгот, т. к. налоговая система не стимулирует повышение производительности труда (12,5 %); в) недостаток знаний и компетенций у управленческого персонала (12,5 %).

Результаты обработки ответов респондентов показали, что в наибольшей степени заинтересованы и способствуют повышению  производительности труда на предприятиях АПК их руководители (собственники). Однако, по мнению респондентов, роль государства в процессе стимулирования роста результативности труда является определяющей. Так, 50 % предприятий указали, что государство должно быть инициатором и руководителем данного процесса: стимулировать предприятия повышать производительность труда через специальные меры поддержки и госпрограммы, а 50 % предприятий отметили, что государство должно инициировать и популяризировать тему повышения производительности труда. Таким образом, опрос показал «пассивную» позицию сельхозпроизводителей в инициации процессов повышения результативности труда (ни один респондент не указал, что повышение производительности труда находится в компетенции каждого конкретного предприятия (без участия государства)).

Кроме того, все опрашиваемые считают, что «по уровню производительности труда в аграрном секторе Россия не сможет догнать уровень развитых стран в краткосрочной перспективе» (рис. 4).

Рис. 4. Оценка возможности достижения в сельском хозяйстве России уровня производительности труда экономически развитых стран по (распределение ответов)

[U5] 

Fig. 4. Evaluation of the possibility of achieving the level of labor productivity of economically developed countries in agriculture of Russia (distribution of answers)

Большинство (87,5 %) респондентов в целом ознакомлены с государственной программой стимулирования создания и модернизации высокопроизводительных рабочих мест (ВПРМ) в России. Однако лишь 50 % респондентов отметили, что создание ВПРМ, по их мнению, можно отнести к стратегических целям экономического развития России; оставшиеся 50 % респондентов в этом сильно сомневаются, хотя и отмечают важность задачи.

Характеризуя признаки, которыми должно обладать высокопроизводительное рабочее место, респонденты выделили следующие важнейшие, по их мнению, характеристики рабочего места:

1) качественное профессиональное образование и высокая квалификация работников, занятых на данном рабочем месте (7 респондентов – 54 %);

2) условия труда на рабочем месте должны отвечать современным нормам (6 респондентов – 46 %);

3) оснащенность рабочего места современным технологическим оборудованием, основанным на последних достижениях науки и техники (5 респондентов – 38,5 %);

4) высокая экономическая эффективность производства на рабочем месте (высокая производительность оборудования, низкие затраты на производство, высокое качество продукции (например, отсутствие брака) и т. п.).

Среди респондентов большинство затруднилось ответить на вопрос, является ли их рабочее место высокопроизводительным (наиболее популярный ответ – «затрудняюсь ответить»).

В целом результаты проведенного исследования свидетельствуют о том, что вопрос повышения производительности труда и модернизации рабочих мест в сельскохозяйственных организациях является одним из приоритетных для развития аграрного сектора региона, а существующее отставание в техническом оснащении производства не способствует росту результативности труда в сельском хозяйстве.

Выводы. Рекомендации

Результаты исследования подтвердили социально-экономическую значимость проблемы повышения производительности труда в сельском хозяйстве, в том числе вопросов создания высокопроизводительных рабочих мест с учетом специфики различных категорий хозяйств и особенностей их пространственного распределения. Эмпирический анализ факторов  роста производительности труда подтвердил важнейшую роль государства в стимулировании процессов, обеспечивающих техническое переоснащение сельскохозяйственного производства и его кадровое обеспечение, активизацию предпринимательской деятельности. Однако эффективность мер государственной поддержки отечественного сельскохозяйственного производства недостаточна, ресурсное обеспечение реализуемых мероприятий не соответствует целевым задачам программы, а в комплексе программных мер не хватает стабилизационных механизмов, направленных на повышение устойчивости деятельности сельскохозяйственных товаропроизводителей, что находит отражение в динамике создания ВПРМ, сохранении стабильно низкого технического уровня и оплаты труда в сельскохозяйственном производстве.

Качественным изменениям в сельскохозяйственном секторе Свердловской области, направленным на рост производительности труда, должны способствовать разрабатываемые и реализуемые в настоящее время модели стратегического развития территорий с сельским укладом жизни, предусматривающие сбалансированное развитие сельскохозяйственного и перерабатывающего производства, а также инфраструктуры. Использование значительных резервов роста производительности труда в сельском хозяйстве региона возможно только путем сохранения целенаправленной ориентации намечаемых структурных преобразований аграрного сектора на рост числа ВПРМ.

1. Алтухов А. И., Дрокин В. В., Журавлев А. С. От стратегии обеспечения продовольственной независимости к стратегии повышения конкурентоспособности агропродовольственного комплекса // Экономика региона. 2016. Т. 12. № 3. С. 852-864.

2. Байчерова А. Р., Вайцеховская С. С., Тельнова Н. Н., Орел Ю. В., Долгополова К. Д. Особенности создания высокопроизводительных рабочих мест в АПК Ставропольского края в сложившихся социально-экономических условиях // Экономика и управление: проблемы, решения. 2018. № 1. С. 51-57.

3. Барсукова С. Ю. Выделение регионов, неблагоприятных для ведения сельского хозяйства, или как в России собираются помогать сельскому хозяйству в условиях членства в ВТО // ЭКО. 2014. № 3 (477). С. 89-104.

4. Барсукова С. Ю. Вехи аграрной политики России в 2000-е годы // Мир России: социология, этнология. 2013. Т. 22. № 1. С. 3-28.

5. Белоусов О. А. Высокопроизводительные места: определение, статистический учет и региональный потенциал (на примере Тверской области) // Экономика труда. 2018. № 2. С. 573-586.

6. Бородин К. Влияние эмбарго и санкций на агропродовольственные рынки России: анализ последствий // Вопросы экономики. 2016. № 4. С. 124-143.

7. Бренер Ю. Г. Высокопроизводительные рабочие места: анализ методик расчета показателя и ситуация в регионе // Проблемы развития предприятий: теория и практика: материалы 13-й международной научно-практической конференции. 2014. Ч. 3. С. 268-270.

8. Белугина Т. А., Сеитов С. К. Система государственного субсидирования сельского хозяйства в Российской Федерации // Вестник Московского университета. Серия 26: Государственный аудит. 2018. № 1. С. 130-133.

9. Васильченко М. Я. Взаимосвязь национальных и региональных механизмов государственной поддержки аграрного производства России // Региональные агросистемы: экономика и социология. 2017. № 1.

10. Волкова Н. Н., Романюк Э. И. Определение высокопроизводительных рабочих мест: сравнение методик // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2015. № 5. С. 89-97.

11. Высокопроизводительные рабочие места в регионах России (аналитическая записка). - М. : ООО «ТПП-Информ», 2013. - 28 с.

12. Гимпельсон В., Жихарева О., Капелюшников Р. Движение рабочих мест: что говорит российская статистика // Вопросы экономики. 2014. № 7. С. 93-126.

13. Гимпельсон В. Е., Капелюшников Р. И. «Поляризация» или «улучшение»? Эволюция рабочих мест в России в 2000-е годы: препринт WP3/2015/01. - М. : Изд. дом Высшей школы экономики, 2015. - (Серия WP3 «Проблемы рынка труда», 2015. - 100 с.

14. Горлов А. В., Реймер В. В. Создание ВПРМ в сельском хозяйстве Амурской области // Международный сельскохозяйственный журнал. 2018. № 4. С. 11-14.

15. Гулюк Н. В., Зарубина А. А. Создание высокопроизводительных рабочих мест - стратегия развития России // Бизнес-образование в экономике знаний. 2018. № 1. С. 24-26.

16. Дульзон С. В. Характеристика рабочих мест в сельском хозяйстве: основные компоненты и параметры // Экономика, труд, управление в сельском хозяйстве. 2018. № 2. С. 97-102.

17. Донник И. М., Воронин Б. А. Решение проблемы импортозамещения на рынке продовольствия в Свердловской области // Аграрный вестник Урала. 2016. № 2 (144). С. 56-67.

18. Калачева Л. В., Савон Д. Ю. Характеристика высокопроизводительного рабочего места при инновационной деятельности в угольной промышленности // Гуманитарные и социальные науки. 2014. № 6. С. 60-68.

19. Кокоулина Е. Е. Как оценивают высокопроизводительные рабочие места в современной России // Проблемы учета и финансов. 2013. № 3 (11). С. 56-59.

20. Коровкин А. Г. Макроэкономическая оценка состояния и перспектив развития сферы занятости и рынка труда в России // Журнал НЭА. 2018. № 1 (37). С. 168-176.

21. Коротченя В. Техническая эффективность сельского хозяйства в России // Вопросы экономики. 2016. № 4. С. 144-155.

22. Кузнецов С. Г., Коровкин А. Г. Высокопроизводительные рабочие места: определение, учет, анализ и прогнозирование // Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН. 2015. № 13. С. 115-137.

23. Коровкин А. Г., Кузнецов С. Г., Королев И. Б. О создании высокопроизводительных рабочих мест и повышении производительности труда // Служба занятости. 2018. № 4. С. 56-61.

24. Липкович Э. И. Импортозамещение и модернизация АПК // АПК: экономика, управление. 2016. № 8. С. 4-18.

25. Михеева Н. Н. Сравнительный анализ производительности труда в российских регионах // Регион: экономика и социология. 2015. № 2. С. 86-112.

26. Самыгин Д. Ю., Барышников Н. Г. Стратегирование эффективной структуры субсидирования фермеров // Статистика и экономика. 2017. № 3. С. 61-70.

27. Сёмин А. Н., Мальцев Н. В., Каргапольцева Н. А., Кучеров А. С. К вопросу формирования государственной поддержки в агропромышленном комплексе // Агропродовольственная политика России. 2015. № 2 (14). С. 5-9.

28. Сандау И. С., Нечаева В. И., Рыженкова Н. Е. Приоритетные направления развития АПК современной России: методологические подходы. - М. : Научный консультант, 2017. - 140 с.

29. Смирных С. Н. Повышение производительности руда в сельском хозяйстве: компаративный анализ региональных политик // Друкеровский вестник. 2017. № 1. С. 160-183.

30. Смирных С. Н., Потапцева Е. В., Гиниятуллин Р. Н. Оценка региональной дифференциации высокопроизводительных рабочих мест в сельском хозяйстве Российской Федерации // Агропродовольственная политика России. 2017. № 1 (61). С. 40-46.

31. Смирных С. Н., Потапцева Е. В., Лукиных М. И. Создание высокопроизводительных рабочих мест в сельском хозяйстве: эмпирический анализ региональных особенностей // Экономика: вчера, сегодня, завтра. 2016. № 8. С. 365-380.

32. Сухарев О. С. Технологическое развитие России и проблемы создания высокопроизводительных рабочих мест // Бюллетень объединенного ученого совета ОАО «РЖД». 2018. № 3. С. 55-62.

33. Трубина И. О. Воспроизводственные аспекты АПК: от восстановления к развитию // Экономика: вчера, сегодня, завтра. 2016. № 5. С. 97-109.

34. Ушачев И. Г. Научные проблемы импортозамещения и формирования экспертного потенциала продукции агропромышленного комплекса России // АПК: экономика, управление. 2016. № 1. С. 4-12.

35. Ушачев И. Г., Маслова В. В., Чекалин В. С. Государственная поддержка сельского хозяйства в России: проблемы, пути их решения // АПК: проблемы и решения. 2018. № 3. С. 4-12.

36. Ушачев И. Г., Серков А. А., Маслова В. В., Чекалин В. С. Современные тенденции и взгляд в будущее АПК России // АПК: проблемы и решения. 2017. № 3. С. 4-14.

37. Эпштейн Д. Б. Какая экономическая политика решает проблемы сельского хозяйства? // Экономика сельского хозяйства России. 2015. № 2. С. 23-29.

38. Янбых Р. Г. Субсидирование сельского хозяйства: региональные сравнения // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. 2017. № 8. С. 2-9.

39. Kontsevaya S., Špička J., Kharcheva I., Makunina I., Kostina R. Comparison Analysis and Control Procedures of Labor Workforce Efficiency of Milk Processors in Visegrad Group and Russia // Acta Univ. Agric. Silvic. Mendelianae Brun. 2018. Vol. 66. Pp. 263-272.

40. Kraatz S. The Russian embargo: Impact on the economic and employment situation in the EU // Europian Parliament. 2014. October. PE 536.291.

41. Kutlina-Dimitrova Z. The economic impact of the Russian ban: a CGE analysis. Europian Commission. Trade. Chief Economist Note. 2015. Iss. 3.

42. Smutka L., Spicka J., Ishchukova N., Selby R. Agrarian Import Ban and Its Impact on the Russian and European Union Agrarian Trade Performance // Agricultural Economics - Czech. 2016. No. 62. Pp. 493-506.

43. Svatoš M., Smutka L., Ishchukova N. The Position of Agriculture in the Russian Federation - the Last Two Decades Development Overview // Agricultural Economics - Czech. 2014. No. 60. Pp. 489-502.

44. Wegren S. K. Russia’s Food Policies and Foreign Policy. Demokratizatsiya: The Journal of Post-Soviet Democratization. 2010. No. 3 (18). Pp. 189-207.